СЕРГЕЙ МИХАЛКОВ —отменённый и восстановленный...

ПРОДОЛЖЕНИЕ СТАТЬИ:
«Психологическое воздействие большой перемены на учащихся неполной средней школы». А вот цитатка из подобной диссертации: «Утвердившееся чувство ответственности у комсомольца через выполнение комсомольских поручений есть не что иное, как установление особой формы равновесия, которая возникает в организме животного и человека в процессе жизни». Что и говорить, этот юмор с годами не покрылся плесенью — и сегодня в педагогике немало неутомимых искателей «вечного двигателя», кичащихся сверхсовременной научностью…

А «Смех и слёзы» не исчезали из репертуаров. В 1958 году появится киносказка А. Роу «Новые похождения Кота в сапогах». Эксцентричный сказочный мир московских павильонов и крымской натуры впечатлял не на шутку: я видел девичьи дневники и анкеты конца пятидесятых годов, в которых даже старшеклассницы в числе любимых кинофильмов рядом с «Чистым небом» и «Сорок первым» называли «Новые похождения…». Для сценария Михалков дополнил эпизоды «Смеха и слёз» фантазиями на тему Перро. Стихи про «чудовища вида ужасного» в фильме, разумеется, звучали: такими репризами не разбрасываются.

В 1976 году на киностудии «Ленфильм» режиссёр Игорь Усов снова экранизировал комедию Михалкова — на этот раз сценарий был ближе к изначальному театральному оригиналу. Фильм назывался «Весёлое сновидение, или Смех и слёзы». Кино получилось яркое, праздничное, хотя, как это бывает, фильм состарился раньше своего старшего брата «в сапогах». Помимо юных и взрослых актёров в этой истории про шахматное королевство снялись «солнечный клоун» Олег Попов и совсем молодой в ту пору чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов. Молодой шахматист был в те годы «советской мечтой», маяком. Пришло время других — глянцевых — ориентиров. Рассуждение Михалкова о современной детской школе, о нынешней ситуации в мире детства, названо одним словом: «Тревога». Давным-давно наш юбиляр написал стихотворение «А что у вас?», быстро ставшее общеизвестным («Дело было вечером, делать было нечего…»). Герои этого стихотворения — школьники тридцатых годов — делились друг с другом своими мечтами, рассказывали о своих мамах… В девяностые годы Михалков «подслушал» другой детский разговор:

— Я хочу, — сказала Вера, —
Быть женой миллионера.
Буду ездить по Москве
На спортивном «БэЭмВэ»!

Михалков, не впадая в скучную дидактику, культивировал другие ценности:

Я знаю, кем я буду
И кем я стать могу:
Когда-нибудь из дома
Уеду я в тайгу.

И с теми, с кем сегодня
Я во дворе дружу,
Железную дорогу
В тайге я проложу.

Читатели этого стихотворения, уж простите за социологию, прорубаясь сквозь тайгу, создали нефтегазовое благополучие для тех, кому «ничего на свете не нужно, кроме импортных штанов». Михалкову был дорог «рабочий русский род», которого почти уже нет в ХХI веке. А поэт дарил ему надежду:

А если ты научишься работать и мечтать —
Великим Финтифлюшкиным ты в жизни можешь стать!

Ведь это обращение к каждому ребёнку, чтобы он верил в свою звезду, развивал способности трудолюбием, был ответственным, пытливым, честолюбивым. А смешная фамилия «Финтифлюшкин» снимает мертвящий «сурьёз» темы. Есть такой социальный феномен — «американская мечта». Идеология успеха, доступного каждому, стоит только поверить в свои силы и положиться на трудолюбие. У нас была своя мотивирующая мечта — она сложилась независимо от американского аналога — и в ХХ веке дала удивительные всходы. Да, в императорской России расцветала классическая культура, но то была культура элитарная. Благодаря С.В. Михалкову и его единомышленникам мы получили страну лучших в мире маршалов и рядовых, учёных и писателей, музыкантов и металлургов, нефтяников и педагогов. Каждый из них сердцем воспринял призыв Михалкова: «Ты можешь стать великим!». Это и есть русская советская мечта, оптимистический светлый путь Золушки.

В 1954 году Г. Ершов и В. Тельпугов писали: «Сергей Михалков в расцвете творческих сил. Читатели ждут от него новых, более совершенных произведений, глубоко раскрывающих черты характера советского человека, разносторонне и полно отражающих богатую, многогранную жизнь нашего народа, призывающих его к самоотверженной борьбе за мир». Много лет минуло. Осыпается штукатурка с павильонов ВДНХ, даже в райцентрах перевелись гипсовые парковые пионеры. Когда-нибудь они вернутся. Снесли гостиницу Москва — но тут же принялись заново воспроизводить по щусевским рисункам. Как бы ни отменяли Михалкова, всё равно придётся восстанавливать. Он и с детьми послезавтрашнего дня будет уплетать пирожные.

1 Вероятно, именно эту пессимистичную пьесу критиковал Анатолий Софронов. Об этом сохранился анекдот, пересказанный С. Рассадиным — диалог Софронова и Михалкова:
« — Чёрт знает, что ты там понаписал! А уж этот упадочник, твой главный герой… Как его? Серёжа, подскажи! — А-а з-зачем?» (С. Рассадин. Самоубийцы. М., 2007, с. 107). — Примеч. авт.

ЛУ №4/2009
Рубрика "Писатель и время"
27.08.2009 11:10 /Арсений Замостьянов