| |||
|
|
Знаем ли мы такого русского интеллигента XVII века, мысли и наблюдения которого были бы созвучны нашему сегодняшнему дню? Да, конечно. Знаем. Это — боярин Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, доверенное лицо царя Алексея Михайловича. Первый высокопоставленный русский западник, преданный делу Отечества.
Отправляя корреспонденцию за рубеж, мы совсем не задумываемся о том, кто впервые проложил до российских границ почтовые тракты. А появились они еще при царе Алексее Михайловиче — благодаря замечательному деятелю XVII столетия Афанасию Лаврентьевичу Ордин-Нащокину. Его жизненный путь и служебная карьера для допетровской эпохи кажутся совершенно невероятными. Будущий глава Посольского приказа (по сути Министерства иностранных дел) был худородным дворянином с Псковщины — и продвижение таковым на ответственные должности было "заказано". Тем не менее, его выдающийся талант и поистине несокрушимая энергия помогли ему подняться по государственной лестнице почти до самого верха. Ордин-Нащокин начал карьеру международника в конце царствования Михаила Романова. Как знаток иностранных языков он поначалу был назначен в специальные посольские комиссии для размежевания границ со Швецией. Больше столетия Московское государство пыталось пробиться к Балтике, к морскому торговому пути в Европу. А когда в 1654 году началась очередная война с Польшей, от Нащокина потребовалась военная служба: с небольшими силами он успешно охранял границу со стороны Литвы и Польши. Еще через два года грянула война со Швецией, и сам царь возглавил войско, двинувшееся на Ригу. После взятия старинного русского города Кукейноса (Кукенхаузена) Ордин-Нащокин был назначен воеводой. Там он проявил себя с самой положительной стороны — и как военачальник, и как администратор, и как дипломат. В 1658 году при его непосредственном участии было заключено весьма выгодное для Москвы Валиесарское перемирие со Швецией. Постепенно Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин делается у царя фаворитом. После долгой и изнурительной войны с Польшей он заключает еще одно весьма полезное для России Андрусовское перемирие. Знание языка и умение ладить с поляками помогли Нащокину добиться больших дипломатических успехов. Он присоединил к Московскому государству Смоленщину и Северскую землю, а также восточную Украину и мать городов русских — Киев с округом. Царь по достоинству оценил деловые качества фаворита и поручил ему руководство Посольским приказом с чином "царственной большой печати и государственных великих посольских дел оберегателя". Кроме того, Алексей Михайлович дал ему в управление Малороссийский приказ и пожаловал боярским титулом. Афанасий Лаврентьевич не знал, что в сущности своей он был западником (это слово появилось только в XIX веке, когда в русском обществе возник спор западников со славянофилами). Историческая изоляция страны заканчивалась, и дальновидные люди это вполне ощущали. Однако его открытость к Западу отнюдь не была слепой, и переносить на родную почву все подряд руководитель Приказа вовсе не намеревался: "Какое нам дело до иноземных обычаев, — говорил он, — их платье не по нас, а наше не по них". Ордин-Нащокин получил блестящее по тем временам образование — хорошо разбирался в математике, знал латынь, говорил на немецком и на польском языках. Он понимал необходимость перемен и, став ближайшим советником государя, всеми силами старался продвинуть реформы. Сообщая это, мы, возможно, заденем некоторых читателей, которым немало досталось от нынешних неуклюжих реформ и которые невзлюбили само это понятие. Но что поделать, реформы иногда бывают совершенно необходимы — ведь всякое государственное здание со временем ветшает и требует перестройки, иначе оно просто развалится. А перестраивать всегда труднее, чем возводить заново. Как политик и администратор Нащокин видел порочность существовавшей системы отношений в государственном аппарате. "У нас, — писал он, — любят дело или ненавидят его, смотря не по делу, а по человеку, который его делает: меня не любят, а потому и делом моим пренебрегают". Как современно это звучит! Ведь и сегодня, спустя три с половиной века, в чиновничьей среде личные отношения подчас куда важнее всякого дела! А уж тогда-то… Могли ли симпатизировать родовитые московские бояре из думы и приказов какому-то провинциальному выскочке, будь он и семи пядей во лбу?.. Приверженность провинциала к иностранным порядкам прилепила к нему обидное прозвище: "иноземец". И, конечно же, ему завидовали. А когда царь досадовал по поводу неладов фаворита с тем или другим сановником, Афанасий Лаврентьевич замечал, что личной вражды у него ни к кому нет, но "о государевом деле сердце болит и молчать не дает, когда в государевом деле вижу чье нерадение". Алексей Михайлович неизменно поддерживал своего любимца — главу правительства. И все же воплотить в жизнь все задуманное Ордин-Нащокин не смог. А задумано было немало. Во многом Ордин-Нащокин был предтечею Петра Великого. "Его дипломатический взгляд, — пишет историк, — обращался во все стороны, всюду внимательно высматривая или подготовляя новые прибыли для казны и народа". Кроме главного дела — выхода на Балтику — он не забывал и о Востоке, стремясь устраивать торговые отношения с Персией и Средней Азией, с Хивой и Бухарой, снаряжал посольство в Индию, готовил освоение Приамурья и выходы в Китай. Проявляя заботу о внутренних делах государства, он прежде всего стремился развить народное хозяйство. В.Ключевский называет его "одним из первых политико-экономов на Руси". Еще будучи воеводой в Пскове в 1665 году, он осуществил проект городского самоуправления. И это за двести лет до земских реформ Александра II! Новшеством стали и ярмарки для беспошлинной торговли с иноземцами. Мелким торговцам предоставлялись ссуды и принимались меры для поддержания цен на отечественные товары. Ордин-Нащокин стоял у истоков создания и торговых товариществ — прообразов будущих банков и синдикатов, — которые были выгодны не только крупным денежным воротилам, но и "среднему классу". Афанасий Лаврентьевич понимал, что прогресс промышленности и торговли, а также дипломатическая деятельность невозможны без развитой почтовой связи. И потому заботился о ее совершенствовании. После заключения Валиесарского перемирия он закладывает основы регулярной — "правильной" почты. Ходатайствует перед царем о голландце Яне ван Сведене, подавшем челобитную с просьбой дать ему на откуп доставку зарубежной корреспонденции. Разрабатывая условия Андрусовского перемирия с Польшей, вводит в проект статью о регулярном почтовом сообщении между Москвой и Вильной. Из Андрусова Ордин-Нащокин направляет в Польшу переводчика Посольского приказа Марселиуса с поручением — ознакомиться с организацией почты. Поручение тот успешно выполнил. Во время переговоров поляки без возражений приняли статью об открытии Виленской почтовой линии. С помощью Марселиуса Нащокин подготовил проект царского указа о "скорой гоньбе" до польской границы. При этом были учтены и все необходимые детали: кто из чиновников Посольского приказа должен ведать приемом корреспонденции из-за границы и отправкой ее туда, сколько ямщиков надо держать на каждом стане, какую форму следует носить почтарям. На основе псковского опыта и знакомства с экономикой зарубежных стран Ордин-Нащокин подготовил Новоторговый устав, который определял правила торговли на территории страны. Главное значение в нем придавалось расширению внешней торговли на принципе патернализма, то есть покровительства отечественным купцам. В ту пору у России не было незамерзающих морских портов. Зарубежным торговцам приходилось использовать Архангельск. Ордин-Нащокин обратился к царю с письмами, где обосновал необходимость создания новой почтовой линии из Москвы в этот далекий северный порт. К сожалению, Алексей Михайлович, прочитав эти документы, приказал положить их, что называется, "под сукно". Казалось бы, там они и канут в вечность… Но прошли годы — и в царствование Петра I в приказных сундуках разыскали челобитные Ордин-Нащокина. На их основе было, наконец, подготовлено положение о “скорой гоньбе” из Москвы в Архангельск. В 1696 году уже другой московский почтмейстер, думный дьяк Виниус писал, что архангельская почта создана "по завету и наказу блаженные памяти болярина Афанасия Лаврентьевича Ордин-Нащокина". Обобщая его заслуги, должно признать, что этот выдающийся "болярин" был настоящим "генератором идей". Куда бы ни обращался его взор, он обязательно замечал не только различные "неустройства", но и способы их преодоления. Что бы ни задумывалось в Москве, пишет историк, создание ли флота на Балтике и Каспии, устройство ли заграничной почты, даже разведение в столице парков и садов с невиданными экзотами, — всякое новое дело этот государственный человек, если видел в нем пользу для России, неизменно поддерживал. Как администратор он обладал замечательной и весьма редкой чертой: вниманием и бережным отношением к подчиненным. Это обстоятельство, увы, делало его в глазах служилого московского боярства белой вороной. Кроме того, Нащокин был совестливым дипломатом и искренне считал, что все подписанные обязательства необходимо соблюдать. И это в конце концов привело его к конфликту с самим царем. Алексей Михайлович относился к договоренностям куда более прагматично. Когда в 1671 году направленный в Польшу Нащокин отказался отменить скрепленный его же подписью договор, царь отправил его в отставку: "милостиво и от всея мирские суеты свободил явно". Через год боярин Ордин-Нащокин постригся в монахи в одной из пустынь родной Псковщины. В иночестве он принял новое имя — Антоний. Последние восемь лет жизни он целиком посвятил заботам о богадельне, которую самолично и устроил в Пскове. |
| На главную: Арсений Замостьянов |
Используются технологии uCoz