Олимпийские игры: история противостояния

Впервые эти фанфары зазвучали для нас в Хельсинки в 1952 году. Советские спортсмены тогда дебютировали на Олимпийских играх. Противостояние спортивных сверхдержав этим августом продолжится в Пекине. Снова раскаленные добела корреспонденты будут искать в результатах состязаний социально-политический смысл. Спорт снова стал основой пропаганды государственного строя.

Такой раскаленный ажиотаж не всегда оправдан. Но несколько раз коллизии большого спорта и впрямь становились метафорой больших перемен в общественной жизни, в ее эстетике и политическом укладе. Когда Белоусову и Протопопова сменяли молодые Роднина и Уланов, идеалистическая лирика шестидесятых отступала под напором научно-технической революции. Победа Каспарова над Карповым и бунт «ларионовской» хоккейной пятерки против тренера полковника Тихонова – ведь это закодированные схемы распада советской цивилизации.

Слово «Олимпиада» и в связи с Пекином, и в связи с Сочи становится все более важным для России. Потому есть резон перелистать некоторые страницы олимпийской истории.

Битва сверхдержав

Большой спорт, как и массовая физкультура, стал в СССР делом государственным, иерархия помогала выстраивать отношения физкультурников с государством. Управление делами спорта осуществлялось партийными и государственными декларациями. После Лондонской Олимпиады 27 декабря 1948 года вышло постановление ЦК ВКП(б) «О ходе выполнения Комитетом по делам физической культуры и спорта директивных указаний партии и правительства о развитии массового физкультурного движения в стране и повышении мастерства советских спортсменов». Этот документ декларировал начало подготовки к следующей Олимпиаде, в которой впервые должны были принять участие советские спортсмены. Дебют состоялся в день открытия Хельсинкских Игр – 19 июля 1952 года.

Семь лет прошло после войны, на которой погибли сотни будущих чемпионов, самых одаренных, сильных, смелых. Олимпийскими триумфаторами станут фронтовики Аркадий Воробьев, Виктор Чукарин, блокадник Юрий Тюкалов… Но большинство их ровесников выбила война. Американские потери во Второй мировой войне составили 400 тысяч человек, советские – 27 миллионов. Можно только поражаться результатам советских спортсменов на играх 1952 года, подтвердившим, что в тридцатые годы, в буднях великих строек, физкультура и спорт развивались в СССР феноменально. Показательно, что на результатах немецких спортсменов война сказывалась до конца 1960-х годов.

Первое олимпийское «золото» завоевала для СССР дискоболка Нина Пономарева (Ромашкова), победившая 20 июля. С легкой руки Ромашковой диск улетел на 51 метр 42 сантиметра, что было на три с лишним метра дальше олимпийского рекорда. На тех играх советские атлеты выиграли 71 медаль (22 золотых, 30 серебряных, 19 бронзовых). И это представители поколения, в котором из десяти человек восемь уничтожила или искалечила война. У американцев результаты были повыше – 76 медалей (40 золотых, 19 серебряных, 17 бронзовых). Но для послевоенного СССР это достижение было уникальным. В «неофициальном командном зачете», где фиксировались не только достижения медалистов, Советский Союз по итогам Олимпиады разделил 1-2-е места с Соединенными Штатами, и наша пропаганда рапортовала именно о таком результате. Уже на следующих играх, в Мельбурне, американцев удалось превзойти по всем статьям – и по медалям, и по зачетным очкам. После Мельбурна и Рима «Нью-Йорк Таймс» писала: «Русские подавили американцев по всем видам подсчетов, посвященных Олимпийским играм… И русские выиграли все это совершенно честно».

И в СССР, и в США к олимпийским результатам относились ревностно, ведь это подлинные сражения «холодной войны». В Токио-1964 победа советских спортсменов вышла не столь убедительной: первенствовав по очкам и медалям, наши уступили американцам по «золоту». Через четыре года в Мехико пришлось и вовсе отступить по всем фронтам: на Олимпиаде-68 американцы побеждали убедительно, а советским болельщикам оставалось подпевать как никогда грустной спортивной песне Александры Пахмутовой про «Трудные старты Мехико». Сталинский импульс иссякал, спорт стал профессиональнее, на помощь чемпионам пришли техника и медицина.

Мощная система советского спорта быстро научилась побеждать и в новых условиях. После 1968-го соперничество со спортсменами США неизменно заканчивалось победами СССР. Советские атлеты доминировали в единоборствах, в гимнастике, на стрельбищах, на тяжелоатлетических помостах. Не уступали на состязаниях по легкой атлетике, а безупречные американские пловцы не могли ликвидировать общего отставания по медалям. И даже со второго места американцев потеснили посланцы социалистической страны – ГДР. В Мюнхене, Монреале, Сеуле американцы уступили в открытом бою. В 1980 и 1984-м в Москве и Лос-Анджелосе из-за бойкотов прямого соперничества сверхдержав не получилось. Но результаты советских спортсменов на Олимпиаде-80 явно были не по плечу американской сборной, а в 1984-м «империя зла» щелкнула по носу питомцев «рейганомики», организовав альтернативные соревнования «Дружба-84» для социалистических стран. В результате олимпийцы Лос-Анджелоса побили 11 мировых рекордов, а атлеты социалистического лагеря на играх «Дружбы» - 48! Современная американская журналистка, демонстрирующая бодрое однополярное мышление однополярного мира, пишет все для того же «Нью-Йорк таймс»: «На протяжении многих лет российские и советские команды считались империей зла Олимпийских игр. Их спортсмены казались массово отштампованными советской машиной. Они выступали как роботы. Их присутствие подавляло».

Самые сильные люди ХХ века

Одним из ключевых эпизодов великого противостояние была борьба за звание самого сильного человека планеты на соревнованиях штангистов-тяжеловесов. В пятидесятые годы на помостах доминировал американский силач Пауль Андерсон. На международных соревнованиях он набрал в сумме 512 кг, на внутриамериканских в Техасе – 533. Сам «Крошка Пауль» весил под 200 килограммов. Американские спортивные журналисты утверждали, что достижения феноменального «подъемного крана» продержатся еще сто лет… Истинный американец, Андерсон развлекал публику, поднимая сейфы с серебряными долларами.

Превзойти достижения такого человека было делом чести для советских спортсменов гагаринского поколения. С такими мыслями Власов, еще не слыхавший о первом космонавте, но уже гордившийся советскими спутниками, приехал на Римскую Олимпиаду. Скромный вес советского спортсмена - 123 кг - не мог ввести в заблуждение его соперника, чернокожего американца Брэдфорда, весившего на 20 кг тяжелее. Власов был фаворитом, чемпионом мира. Но в незыблемость рекордов Андерсона спортивная Америка верила фанатично. Однако Власов приехал в Рим, собрав в кулак весь свой неуступчивый норов. «Власов страшен, когда он уверен в себе. Словно раскрываются ворота шлюза, и сила, хлынув буйным потоком, не оставляет никакой надежды ее остановить», − писал Аркадий Воробьев.

Тот поздний вечер, переходящий в ночь, в «Палацетто дела спорт» навсегда остался в истории Олимпиад. Сначала Власов побил официальный рекорд Андерсона в троеборье, набрав 520 кг. А потом толкнул 202,5 кг – и с 537,5 кг в сумме оставил позади легендарное «техасское» достижение американца. Толпа болельщиков, прорвавшаяся сквозь цепь карабинеров, на руках несла русского триумфатора. В ту ночь пропали потрепанные ботинки Власова: наверное, они стали сувениром для какого-нибудь ловкого римлянина. С той ночи у всех на устах было словосочетание «Самый сильный человек в мире» - так величали Власова не только советские журналисты.

Заметим, что с памятной римской ночи 1960 года вплоть до распада СССР и последнего выступления объединенной команды на Играх в Барселоне титул «самого сильного человека в мире» советские штангисты-супертяжеловесы не отдавали. Власов, Жаботинский, Алексеев, Рахманов, Курлович, а кроме них – олимпийских чемпионов в самом тяжелом весе – рекордсмены Писаренко, Гуняшев, Тараненко… Это было политически знаковое доминирование: победами силачей Советский Союз поражал мир, как космическими достижениями. Поговаривали, что рекорды Алексеева стали своеобразным ответом на американский полет на Луну.

В 1964-м, на Олимпиаде в Токио, борьба за звание самого сильного человека развернулась драматичней некуда. Несколько лет Власов царил на помосте безраздельно. Но в марте 1964-го харьковский штангист Леонид Жаботинский неожиданно побил рекорд Власова в троеборье с суммой 560 кг. Но очень скоро на первенстве Европы Власов на 2,5 килограмма превысил это достижение, а незадолго до Олимпиады показал свою истинную силу, обновив рекорды во всех трех упражнениях. Сумма в троеборье у Власова получилась неслыханной: 580 кг! И это при том, что Власов, яростно усердный в тренировках, ночами писал свои рассказы, выпивая по литру кофе.

В ореоле новой славы знаменосец и капитан всей сборной СССР на Олимпиаде Юрий Власов прибыл в Токио лидером мирового спорта, а его соперник Жаботинский жаловался на травму. Жим Власов выигрывает убедительно – с мировым рекордов, на 10 кг опережая соперника. Но второе упражнение – рывок – у чемпиона не задалось. Только с третьей попытки он зафиксировал вес, проиграв Жаботинскому пять килограммов. И тут легендарная спортивная неуступчивость Власова впервые подвела рекордсмена: он потребовал дополнительную, четвертую попытку, в которой взял рекордный для рывка вес. Мировой рекорд! Но по правилам соревнований четвертая попытка идет вне зачета, и этот рекорд принес Власову лишь моральное удовлетворение, а сил отнял немало.

Как обычно, все должно было решиться в толчке. До сих пор болельщики и свидетели тех соревнований выносят разноречивые вердикты: одни осуждают лукавое поведение Жаботинского, другие – стратегические промахи Власова и его тренера Богдасаряна. В первой попытке Власов толкнул на 5 кг больше соперника: 205, во второй – 210. На вторую попытку Жаботинский, явно ввязываясь в борьбу за «золото», заказал рекордные 217,5 – и провалил попытку, даже не взял штангу на грудь. И здесь по всем правилам тактики Власову следовало толкнуть 215, загоняя тем самым Жаботинского на невероятные 222,5. Но гордец Власов идет на рекорд – 217,5 – и не берет этот вес. Но вот на помост выходит Жаботинский. И – рекорд в последней попытке, фотографы ловят широкую улыбку чемпиона, поднявшего над головой 217,5 кг. Недавний рекорд Власова в троеборье – 580 – устоял, но надежды на второе олимпийское «золото» разбились.

Для Юрия Власова это была трагедия: он бросил спорт и, кажется, разочаровался в «справедливости силы». Несколько месяцев он вообще не мог смотреть на штангу, а потом вернулся на помост и поставил рекорд в жиме. Но полноценный реванш не состоялся: Власов не включился в соревновательную жизнь, а через год Жаботинский побил рекорд троеборья. На Олимпиаде 1968-го в Мехико Жаботинский повторит свой результат четырехлетней давности – 572, 5. Это ниже лучших достижений Власова и самого Жаботинского, но у серебряного медалиста Мехико сумма оказалась чуть ли не на 20 кг легче. Тем временем уже набирал силу богатырь, благодаря которому на следующей Олимпиаде победный результат был весомее на фантастические 70 килограммов.

Новый самый сильный человек планеты - звезда советского спорта брежневской поры Василий Алексеев. Густыми черными бровями он был под стать Леониду Ильичу. Звездный час пробил в 1970 году. В январе он набрал рекордные 595, а 18 марта на минских соревнованиях «На призы дружбы» в тяжелой атлетике началась новая эра: советский штангист набрал 600 кг. Психологически бесценный рекорд, за которым последовали новые – на чемпионатах мира и Европы.

Весь спортивный мир заговорил об Алексееве – даже далекие от олимпийского спорта «воротилы» американского шоу-бизнеса видели в этом русском гиганте символ эпохи, символ советской экспансии. Он не был похож на Власова: выпирающий живот, полное, открытое лицо, взгляд – то удивленный, то с хитрецой, то с довольной ухмылкой. Новый, 1971 год Алексеев встретил 26-кратным рекордсменом мира. В год удачной для СССР Мюнхенской Олимпиады он продолжал творить чудеса: однажды на Спартакиаде народов СССР за один вечер он побил 7 рекордов, подняв сумму в троеборье до 640. Если в жиме и рывке у Алексеева время от времени появлялись достойные соперники, то в толчке наш богатырь царствовал целое десятилетие, всегда побеждая и в сумме троеборья.

Человек ироничный, едкий, Алексеев любил перед соревнованием долгим взглядом смерить противника, заглянуть ему в глаза. Этот взгляд гипнотизировал, приводил в трепет. Курчавый кареглазый богатырь из Рязани заставил называть себя «самым сильным человеком ХХ века». После Мюнхенской Олимпиады из тяжелоатлетической программы исключили упражнение «жим» - и рекорд Алексеева в троеборье (645) остается «вечным». И в Монреале-76, уже в двоеборье, никто не бросил перчатку рекордам Алексеева. Он победил, оторвавшись от преследователей на 35 кг, с мировым рекордом в толчке. После триумфа «самый сильный человек планеты» расхаживал по кулуарам как атаман по станице. Приунывшие корреспонденты поинтересовались на пресс-конференции, как ему удается в эпоху допинговых скандалов спокойно бить рекорды и побеждать. Ответ Алексеева в советской печати появился в отредактированном виде: «Важно, кто на чем живет». На самом деле он добавил: «Надо пить русскую водку!» Высоцкий посвятил ему песню:

Мы оба с ним как будто из металла,

Но только он действительно металл.

А я так долго шел до пьедестала,

Что вмятины в помосте протоптал.

Перед Московской Олимпиадой-80 на счету Алексеева было 80 мировых рекордов и, увы, травмы, которых не избежать в «железном» спорте. После чемпионата мира 1978-го он не выступал 2 года, но перед Московской Олимпиадой был уверен в победе, однако… не справился с начальным весом в первом упражнении и сошел с дистанции. Так повелось: трагически уходят с помоста великие чемпионы… А чемпионом в самой тяжелой и престижной весовой категории стал другой советский штангист – Султан Рахманов, не побивший рекорды Алексеева.

Главным же героем тяжелоатлетического помоста на Московской Олимпиаде стал «средневес» Юрик Варданян. Олимпийским московским вечером атлет из Ленинакана побил пять мировых рекордов. Его феноменальный результат – 400 килограммов в двоеборье – позволил бы первенствовать еще в двух более тяжелых весовых категориях. И даже в состязании супертяжеловесов, весивших в два раза больше Варданяна, он занял бы почетное пятое место. Через четыре года, на тех самых соревнованиях «Дружба-1984», что заменят советским спортсменам Олимпиаду, Варданян добавит к своему рекорду еще 5 кг.

Рекорды советского спорта

Все политики любят позировать на фоне побед. По сравнению с современными вельможами советские вожди были в этих акциях саморекламы сторонниками умеренности. Случались, конечно, патетические исключения, как брежневский летний выезд в Медео к фигуристам Родниной и Зайцеву, но этот эпизод терялся в череде многочисленных встреч Леонида Ильича с заводскими и совхозными трудовыми коллективами. И все же советская идеология старалась использовать спорт как козырь в «холодной войне», как эффектную витрину советского образа жизни. Лучший теннисист СССР, ставший любимым спортивным комментатором страны, мхатовец-спартаковец Николай Озеров называл историю советских выступлений на Олимпийских играх «триумфальным шествием».

Противостояние с американской спортивной империей не прекращалось даже в годы разрядки. Когда советский спорт упрекали в схематичности, в палочной муштре инкубаторских чемпионов (такая точка зрения была популярна на Западе, особенно в дни поражений местных спортивных звезд), можно было напомнить про великих советских спортсменов – настоящих художников, которые не вписывались в стандарты и славились норовистым, неуживчивым характером. На Западе не знали, что советская пропаганда пестовала именно такой образ чемпиона – не робота, а трудного, упрямого, своенравного, целеустремленного, но мятущегося человека. Такого как Анатолий Тарасов, Юрий Власов или Евгений Гришин. Своенравный герой был антитезой коллективизму, и только в их синтезе рождались феноменальные победы.

Советский Союз распался 17 лет назад. Для спорта высших достижений это огромный срок, в который можно вместить две, а то и три спортивные жизни с рекордами, травмами, победами и поражениями. Тем удивительнее, что многие рекорды советского спорта до сих пор остаются непревзойденными. Во время международных соревнований не раз в таблицах рекордов возникает ориентир страны, ушедшей в легенду, – USSR. Так, супруги-легкоатлеты Юрий Седых и Наталья Лисовская по двадцать лет остаются обладателями рекордов, первый – среди молотобойцев, вторая – в толкании ядра. Если учесть, что и Седых, и Лисовская владели рекордными достижениями и до 1986-1987 годов, получается, что феноменальная чета полвека является непревзойденной. Когда-то в Никополе крепкий мальчишка играл в футбол и так далеко запустил мяч, что пришлось идти на соседнюю площадку стадиона. А там тренировались молотобойцы…

Так начинал Юрий Седых, много лет пропутешествовавший по спортивным столицам мира со своим победным молотом. Могучий спортсмен собственными руками сшил специальный кожаный чехол для своего снаряда. На Монреальской Олимпиаде на пьедестале, на две ступеньки ниже, стоял тренер Седых Анатолий Бондарчук, победитель Мюнхенской Олимпиады, который воспитал феноменального чемпиона, еще не завершив собственную соревновательную эпопею. Седых начал побеждать молодым, двадцатилетним, внешне уступая габаритным рослым соперникам, а вот техника изумляла. Движения выверены до миллиметра, всего лишь три оборота делал чемпион перед рекордными бросками; гусарские усы, длинноватые волосы, цитаты из Александра Грина и Шукшина в интервью – вот приметы стиля Седых.

О советских молотобойцах-рекордсменах ходил вполне антисоветский анекдот: «После очередной победы советского чемпиона якобы спросили: «Как вам удается так далеко метать молот?» - «А вы мне дайте серп – я его еще дальше закину».

До сих пор не побиты рекорды советской прыгуньи в длину Галины Чистяковой и эстафетной четверки женщин в беге на 400 метров. Королем прыжков с шестом с 1983 года остается Сергей Бубка: гордость советского спорта восьмидесятых; последний свой рекорд он поставил уже после распада СССР, выступая за независимую Украину. Заметим, что именно в этих дисциплинах гонка за рекордом является сутью спортивной психологии – в отличие, например, от спортивной ходьбы или стайерских беговых дисциплин. Тем важнее и труднее ставить рекорды на десятилетия.

Остаются непревзойденными и многие достижения советских спортсменов в тяжелой атлетике. Скажем, Василий Алексеев со своими лучшими результатами семидесятых годов и сегодня бы поспорил за титул «самого сильного человека планеты». К тому же до сих пор никто в мире не поднял в двух движениях – рывке и толчке – больше 475 килограммов, а этот рекорд установил в 1988 году бывший фрезеровщик из Бреста Леонид Тараненко. До сих пор рекордом мира в стрельбе из малокалиберного пистолета остается результат победителя Московской Олимпиады Александра Мелентьева – 581 очко. Через год этот результат повторит другой советский стрелок – Анатолий Егрищин, через 26 лет – «постсоветский» спортсмен Михаил Неструев. Разумеется, сравнимые достижения в других дисциплинах водятся и за другой великой спортивной империей – США.

Было время крайней политизированности спорта, когда руководящие товарищи перед соревнованиями брали со спортсменов письменные обязательства победить, занять первое место. Международные соревнования приравнивались к боевым действиям, и даже в популярной футбольной песенке вратарю внушали: «Ты представь, что за тобою полоса пограничная идет». В ответ на подобную начальственную истерику хоккейный тренер Анатолий Тарасов очень кстати вспомнил народную поговорку: «Не путайте божий дар с яичницей!» Любопытно, что и сегодня, когда спорт стал коммерческим, журналисты и столоначальники то и дело превращают крупные международные соревнования в «борьбу миров»: нагнетают страсти, жалуясь на судейство, вспоминают о великой державе, все на свете готовы спутать с яичницей…

Это рецидив послевоенных лет, а с пятидесятых годов в советской спортивной журналистике утвердилось джентльменское отношение к соперникам. В СССР умели восхищаться мастерством зарубежных спортсменов, у которых не стеснялись учиться. При этом, разумеется, соперничество сверхдержав и двух мировых систем отражалось в большой спортивной статистике, и нельзя было умолчать о приятных для советского уха тенденциях.

Вообще-то изначально советский «большой спорт» был концептуально продуманной альтернативой спорту профессиональному. Особенно очевидно это было в довоенную эпоху, когда буржуазным олимпиадам СССР противопоставил рабоче-крестьянские спартакиады, на которых, между прочим, показывались отменные результаты даже в таких аристократических видах спорта, как гребля. «Так и надо – крой, Спартакиада!» - маяковским басом кричали транспаранты. Как и олимпийский барон де Кубертен, советские организаторы спорта вдохновлялись античной историей. Большевик Миха Цхакая пояснял в печати: «Мы берем слово «спартакиада» от имени Спартака, исторического героя древнего мира… Свою физическую подготовку, полученную в школе гладиаторов, рабы цирка хорошо использовали для освобождения себя и себе подобных, подняв знамя восстания… Вот почему наше всесоюзное, всепролетарское выступление по физкультуре мы назвали Спартакиадой. Карл Маркс очень любил это имя – Спартак, и наш Ильич тоже. На Спартакиаду прибыли команды иностранных рабочих спортивных организаций – англичане, австрийцы, французы, уругвайцы… После соревнований гостей пригласили в Центральный Дом Красной Армии на праздник пролетарской смычки, где коллективы художественной самодеятельности исполняли отрывки из Шекспира и Мольера по-английски и по-французски. И до утра потчевали гостей сонатами Бетховена, прелюдами Дебюсси, вальсами Штрауса… Такой была первая Спартакиада – акт культурной революции.

Позже с соревнованиями буржуазных профессионалов концептуально соперничали Велогонка мира и Большая московская регата. Колоссальную разницу с «коммерческой» эпохой чемпионов – и эпохой Иванов Поддубного и Заикина, «русского льва Георга Гаккеншмидта» и дяди Вани Лебедева чувствовали и спортсмены, и болельщики первого советского поколения.

Пожалуй, в отличие от кино, театра и эстрады в пропаганде спорта сложилась официально пропагандируемая система «звезд», или, говоря по-советски, мастеров-орденоносцев, знаменитых чемпионов, с которых полагалось брать пример. Григорий Федотов, Всеволод Бобров, Михаил Таль, Юрий Власов, Валерий Брумель, позже – Валерий Харламов, Александр Медведь, Ирина Роднина, Галина Кулакова, Анатолий Карпов… А Николай Старостин без ложной скромности назвал свою книгу «Звезды советского футбола», и она не раз переиздавалась с 1965 года. Наши идеологи следовали Аристотелю, который составлял списки чемпионов-олимпиоников. Их портреты, интервью, их биографии распространялись массовыми тиражами, проводились встречи знаменитых чемпионов со школьниками и студентами. Это было красиво и правильно.

Не будем снобами, победа всегда лучше поражения, и олимпийские фанфары пробуждают в нас патриотический сантимент. Но считать громкие спортивные победы идеологической панацеей – опрометчивость. Советский Союз распался через три года после лучезарного «золота» Калгари и Сеула. Бразилия, Франция и Греция не стали сплоченнее и сильнее после славных футбольных успехов последних пятнадцати лет. Вспомним слова Анатолия Тарасова про «Божий дар с яичницей» и поболеем за Россию без перехлестов геополитического экстаза.

01 августа, 2008 | Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ